синдром стендаля.
читать дальшеХочешь? – солнце вместо лампы,
Хочешь? – за окошком Альпы,
Хочешь? – я убью соседей, что мешают спать.
Франко не лучший вариант для того, чтобы строить иллюзию семейный уютной жизни вдали от всяческих потрясений – Оливер знает, но упорно стоит на своем, как тот самый баран из поговорок. Оливер много работает первое время – улаживает дела, прощупывает почву под ногами – Ману скучает всерьез, он даже жалеет, что согласился на такую авантюру, но утешает себя тем, что выбора не было: все-таки, у Люста при себе был пистолет, а он оказался чуть более, чем беззащитен. Он валяется в кровати до обеда, смотрит на океан из окон, ходит по магазинам, заполняя шкаф такими вещами, на которые раньше мог только смотреть. Заводит дружбу со своими соседками: две девушки живут за счет родителей, и развлекаются в основном бесконечным соревнованием по количеству бойфрэндов и их доходу. Ману им нравится – он нравится всем, сукин сын, и уже на следующий вечер его приглашают на вечеринку с шампанским и фондю. Оливер приходит домой так поздно и настолько усталым, что даже не спрашивает, как Франко провел день.
Оливер, нехотя признает Франко, напрягая память, - единственный, с кем он оставался до утра. Единственный, кто был не против держать его рядом с собой в постели, подставляя под удар обнаженную грудь. Губы чуть презрительно кривились, разум видел в этом лишь слабость, но тело нуждалось в тепле, и оттого костлявые лопатки льнули к чужой груди, а дыхание приходилось задерживать, различая ровное биение чужого сердца. Иногда Эммануэль ловил себя на мысли, что это имеет место быть. Не о том, что этим можно будет воспользоваться – такие мысли всегда были на первом месте – но что так просто хорошо. Пару раз в месяц, при коротких встречах – хорошо. Постоянство – пугало.
Часовая стрелка на часах давно перевалила за цифру три – ждать Люста было бессмысленно, но сенсорная панель нового телефона слишком провокационно мерцала в полутьме комнаты, вынуждая тянуться цепкими пальцами, набирать привычный номер и хриплым шепотом отзываться на слишком хмурое «алло», опуская ладонь ниже впалого живота.
За Люстом интересно наблюдать – как он ходит по комнате, раздвигает шторы, качается на стуле за завтраком, пока кофеварка наполняет идиотскую кружку с барашками кофе, как он улыбается, тянет за ворот растянутой футболки Франко, и целует улыбающиеся в ответ губы. Как он прижимается губами к ладоням, ощущая резкий запах апельсинов, и как надевает на костлявые плечи темные меха очередной шубы. Как нанизывает кольца с сапфирами и рубинами на длинные сильные пальцы, заглядывая в глаза – будто бы еще одобрения своим действиям, но оказывается слишком гордым, чтобы сказать то, что так хочется – прямо.
Франко разглядывает свою руку, хохочет, и гладит мужчину по выбритому затылку. Благодарности на словах от него не дождешься, но вечером – Оливер знает – он в долгу не останется.
Конечно, Ману сколько угодно может казаться милым, может стараться быть хорошим, и блядская натура берет верх. Он не отвечает за себя – сам говорит, пожимая плечами, бросая под ноги Олли подаренные неделями ранее украшения, словно в какой-то сцене из дерьмового фильма о любви для домохозяек. Он сначала смеется, когда Люст хмуро разглядывает красочный засос на его шее, разворачивая лошадиное лицо за подбородок, а потом бьет наотмашь по скуле. Бросает едким «шлюха», с некой горечью смотрит, как тот вытирает губы – не изменится. Опять во что-то пытается играть. Не понимает ничего ровным счетом, и смотрит так, будто бы не понимает, за что расплачивается. Поджимает губы, медленно расстегивая все застежки, всем своим видом показывая «я такой независимый, мне от тебя ничего не надо, тебя никто не просил брать меня с собой.» Разворачивается и уходит – он любит уходить. Первые раз пять было действительно страшно, кидался следом, обнимал, прижимая к стенам, целовал в щеки и веки, гладил по плечам. Потом все это как-то само собой превратилось в представления для них двоих. Ману научился красочно хлопать дверью. Оливер – совсем комически угрожать пистолетом.
-Ах, какая любовь. – вздыхала пожилая вдова, выглядывая из своего окна на очередные хриплые крики, доносящиеся с улицы, покачивая седой головой и возвращаясь в кресло, где мирно вязала шарф для внука ее родная сестра.
-Что за поколение. Не разберешь, девка у него такая грубая или парень.– не проникалась та ворчливо, сбившись со счета.
Хочешь? – за окошком Альпы,
Хочешь? – я убью соседей, что мешают спать.
Франко не лучший вариант для того, чтобы строить иллюзию семейный уютной жизни вдали от всяческих потрясений – Оливер знает, но упорно стоит на своем, как тот самый баран из поговорок. Оливер много работает первое время – улаживает дела, прощупывает почву под ногами – Ману скучает всерьез, он даже жалеет, что согласился на такую авантюру, но утешает себя тем, что выбора не было: все-таки, у Люста при себе был пистолет, а он оказался чуть более, чем беззащитен. Он валяется в кровати до обеда, смотрит на океан из окон, ходит по магазинам, заполняя шкаф такими вещами, на которые раньше мог только смотреть. Заводит дружбу со своими соседками: две девушки живут за счет родителей, и развлекаются в основном бесконечным соревнованием по количеству бойфрэндов и их доходу. Ману им нравится – он нравится всем, сукин сын, и уже на следующий вечер его приглашают на вечеринку с шампанским и фондю. Оливер приходит домой так поздно и настолько усталым, что даже не спрашивает, как Франко провел день.
Оливер, нехотя признает Франко, напрягая память, - единственный, с кем он оставался до утра. Единственный, кто был не против держать его рядом с собой в постели, подставляя под удар обнаженную грудь. Губы чуть презрительно кривились, разум видел в этом лишь слабость, но тело нуждалось в тепле, и оттого костлявые лопатки льнули к чужой груди, а дыхание приходилось задерживать, различая ровное биение чужого сердца. Иногда Эммануэль ловил себя на мысли, что это имеет место быть. Не о том, что этим можно будет воспользоваться – такие мысли всегда были на первом месте – но что так просто хорошо. Пару раз в месяц, при коротких встречах – хорошо. Постоянство – пугало.
Часовая стрелка на часах давно перевалила за цифру три – ждать Люста было бессмысленно, но сенсорная панель нового телефона слишком провокационно мерцала в полутьме комнаты, вынуждая тянуться цепкими пальцами, набирать привычный номер и хриплым шепотом отзываться на слишком хмурое «алло», опуская ладонь ниже впалого живота.
За Люстом интересно наблюдать – как он ходит по комнате, раздвигает шторы, качается на стуле за завтраком, пока кофеварка наполняет идиотскую кружку с барашками кофе, как он улыбается, тянет за ворот растянутой футболки Франко, и целует улыбающиеся в ответ губы. Как он прижимается губами к ладоням, ощущая резкий запах апельсинов, и как надевает на костлявые плечи темные меха очередной шубы. Как нанизывает кольца с сапфирами и рубинами на длинные сильные пальцы, заглядывая в глаза – будто бы еще одобрения своим действиям, но оказывается слишком гордым, чтобы сказать то, что так хочется – прямо.
Франко разглядывает свою руку, хохочет, и гладит мужчину по выбритому затылку. Благодарности на словах от него не дождешься, но вечером – Оливер знает – он в долгу не останется.
Конечно, Ману сколько угодно может казаться милым, может стараться быть хорошим, и блядская натура берет верх. Он не отвечает за себя – сам говорит, пожимая плечами, бросая под ноги Олли подаренные неделями ранее украшения, словно в какой-то сцене из дерьмового фильма о любви для домохозяек. Он сначала смеется, когда Люст хмуро разглядывает красочный засос на его шее, разворачивая лошадиное лицо за подбородок, а потом бьет наотмашь по скуле. Бросает едким «шлюха», с некой горечью смотрит, как тот вытирает губы – не изменится. Опять во что-то пытается играть. Не понимает ничего ровным счетом, и смотрит так, будто бы не понимает, за что расплачивается. Поджимает губы, медленно расстегивая все застежки, всем своим видом показывая «я такой независимый, мне от тебя ничего не надо, тебя никто не просил брать меня с собой.» Разворачивается и уходит – он любит уходить. Первые раз пять было действительно страшно, кидался следом, обнимал, прижимая к стенам, целовал в щеки и веки, гладил по плечам. Потом все это как-то само собой превратилось в представления для них двоих. Ману научился красочно хлопать дверью. Оливер – совсем комически угрожать пистолетом.
-Ах, какая любовь. – вздыхала пожилая вдова, выглядывая из своего окна на очередные хриплые крики, доносящиеся с улицы, покачивая седой головой и возвращаясь в кресло, где мирно вязала шарф для внука ее родная сестра.
-Что за поколение. Не разберешь, девка у него такая грубая или парень.– не проникалась та ворчливо, сбившись со счета.
@темы: альтернатива