я теперь особенно боюсь тебя потерять.
не уходи толькоЭто – самый хуевый бэд трип, который у меня был. Мне блядь страшно, и я нихуя не понимаю, что происходит. И кто все эти люди. У них нет голоса, они только и делают, что открывают рот, беззвучно, точно рыбы в аквариуме. Наверное, я тоже рыба. Или мурена, или акула – я тоже раскрываю рот, и представляю, как вода заливается мне в глотку, и между острых зубов застревает склизкая чужая плоть. Кажется, на этом моменте меня начинает тошнить, потому что я прекрасно ощущаю слоистое пресное мясо и прозрачную рыбью кровь, текущую в глотку.
А потом приходишь ты.
На самом деле, в такие моменты мне все равно, как я выгляжу – чаще всего, я вовсе не помню себя. А тут – пытаюсь поднять с пола – твою мать, когда я успел сменить плоскость – и разглядеть твое лицо. На самом деле, у меня не выходит, и вместо твоей головы – пятна света, но я знаю, что это ты, потому что никто кроме тебя не может так охуительно пахнуть. Я не знаю, откуда ты каждый раз появляешься, куда ты уходишь, что ты делаешь – я, по сути, и не должен этого знать. Это не должно меня интересовать, но я не могу избавить себя ни от мыслей, ни от жгучей боли где-то в грудной клетке, когда ты тянешь меня за ворот наверх, и я цепляюсь за твои руки. Иногда мне хочется, чтобы так было всегда. Иногда мне хочется попросить тебя поцеловать меня.
Но ты и так целуешь. И я чувствую, как мои лопатки упираются в стену, а потом она пропадает, и я беззвучно кричу, потому что мне кажется, что образовавшееся пространство пытается вырывать меня из твоих объятий.
И тогда я не выдерживаю, прижимаясь лбом к плечу и чувствуя, как ты путаешься пальцами в спутанных от лака и геля волосах.
У меня просто нет другого выбора.
-Баль. Ну ты не уходи только. – Язык заплетается, а в голосе паника. На его запястьях, наверное, останутся синяки – пусть, так даже лучше. Говорю и сам себя ненавижу – дурак ты, Франко, куда этот пиздюк уйдет. А никуда он, блять, не уйдет. Потому что если он уйдет – то ты сдохнешь прямо здесь, потому что тебя сожрет очередная шлюха с непомерно огромными губами, как та, которую ебут в соседней комнате.
И Бальтазар никуда не уходит. Он тоже обдолбан, и я ненавижу его, потому что не знаю, что он там видит своими охуенными глазами. Но обнимает, сука. И я уверен – ну вот на все двести, блядь, уверен, что меня, а не радужного единорога.
@темы:
люблю,
альтернатива,
яибаль