а еще знаете, что? еще я хочу рисовать. но комп благополучно отвалился, а на ноутбуке делать это нереально. а еще я хочу айфон, но вопрос между 4s и 5 никогда для меня не решится.
я сегодня написал контрольную по начерталке, я почти уверен, что мне предется пересдавать, но это ничего, это вообще ерунда, потому что я свободен на целых десять дней. и завтра у меня начнется праздник, я поеду к кате, и нас ждет превосходный нескончаемый ту-ту-ту-тусич
на самом деле, я еще не сдохла, просто учусь в режиме нон-стоп. я сдала проект, правда, не так хорошо, как надеялась, завтра просмотр по рисунку, во вторник - по композиции, а в среду - живопись. в четверг надо что-то сделать с историей, хотя я не готова от слова совсем, плюс гаврилин обещал нам устроить дополнительные лекции в какие-то дни, потому что мы ничего не успели по программе, но никак не потому, что его черт знает сколько не было. между тем, у меня, кажется, охренительные проблемы со здоровьем, я страшно пугаю мать, и совсем не хочу идти по врачам. наверное, это от хронической усталости, и вроде как повод лечь спать, а вроде как надо рисовать врезку, иначе завтра будет фейл. фоточка-бонус, чтобы вы оценили масштаб творящегося со мной пиздеца
это были крайне эпичные по количеству событий выходные. во-первых, я, наконец-то, затусил со своей обожаемой veliri. после четырех лет нежнейших отношений это было действительно запоинающимся. мы обсудили все самые животрепещущие подробности из жизни москвичей и омичей, меня научили сложному слову, которое я забыл, и я получил в качестве презента местный омский наркотик, до которого, к сожалению, у меня еще не дошли руки. *плохо иметь телефон без внешней камеры
а воскресенье я благополучно провел в питере. и когда-нибудь я оттуда не уеду.
кьяроскуро., держи: 1) Какие твои самые главные хобби/увлечения? 2) Любимый жанр кино? 3) Как провел это лето? 4) Копы какого города круче, нью-йорка или лос-анджелеса? 5) Что посоветуешь мне посмотреть/почитать/послушать?
1. хотел написать про рисование, но подумал, что это как-то уже давно не хобби, а, как это очень модно говорить, стиль жизни. в рамках посещения строги и подписок на разные арт-паблики вконтакте. на самом деле, самое главное мое увлечение - это писательство. графомания. за последний год, масштабы ее достигли немыслимых границ, и я натурально начинаю испытывать ломку без возможности излить какие-то свои мысли/переживания в печатный текст, с созданием неких образов, персонажей, и так далее.
2. драмы. без вариантов. люблю обложиться конфетами, бумажными салфетками, и по сотому кругу прокручивать какой-нибудь винрарный титаник.
3. сдавал вступительные, лежал пластом, много пил, много спал и всячески деградировал. а, еще смотрел сериальчики.
4. all cops are bastards
5. вот здесь я крайне хреновый советчик. потому что то, что я могу посоветовать - обычно тысячу раз прослушанно, прочитанно и просмотренно. но из top-10 моих любимых фильмов, которые я советую всем без исключения - "Бойцовский клуб" и "Хористы"; почитать - ремарка, ибо он такой традиционно-ноябрьский; а послушать...послушать. послушать рекомендуемое в вк. честно. там иногда крутые вещи попадаются.
>а ветер пел в моей голове о том, как бел город на неве о том, как я хочу к тебе хочу к тебе, хочу к тебе и слезы, снег, в лицо - метель забудь о ней, забудь о ней а я назло все двадцать недель хочу к тебе, хочу к тебе...
тролли любят оллиНа самом деле, Франко любит ездить с Оливерам по его делам. Пока Люст работает как проклятый, бегает по городу, встречается с важными людьми, ведет нескончаемые переговоры, Эммануэль наслаждается видами на город из окон самого дорогого отеля Женевы, спокойствием размеренных прогулок по городу, и бесконечной тратой денег на все, что только придется по душе. В конце концов, Оливер ни в чем его не ограничивает. Оливер очень торопится вернуться в номер, принять душ, и спокойно выдохнуть, зная, что длящийся последние несколько дней ад закончился. Можно будет даже предложить Ману остаться здесь еще на пару дней, и провести их в сугубо его компании, изысканно пародируя безмятежный туристический отдых, основанный лишь на посещении музеев и фотографировании на фоне местных достопримечательностей. Но нет, видимо, у кого-то другие планы. Другие планы в лучшем духе «плохих парне» из всяких американских фильмов встают на пути, нехорошо потирают костяшки пальцев и ухмыляются. И даже не важно, подосланы ли они явными недоброжелателями, или просто надеются разжиться кошельком и телефоном незадачливого иностранца. Так или иначе, в отель Оливер возвращается далеко за полночь. Рукав пиджака разодран, нос разбит, а костяшки пальцев разодраны в кровь, и все еще болезненно пульсируют от серии щедрых ударов. Франко, конечно же, не спит. Сидит в кресле – кресла тут неудобные, низкие, на изогнутых ножках и с белой обивкой – но Франко нравятся. Франко в одной рубашке, едва прикрывающей бедра, и на лице у него самое мрачное выражение – обижается, злится, бесится. А Люст ухмыляется, садится напротив, и смотрит на него – оценивающе, выжидательно. В голове – тысяча возможных развитий ситуации, и все они упрямо сводят к одному, до приятного напряжения чуть ниже живота, до рук, расстегивающих ремень на джинсах и молнию. И Франко спрашивает, почти истерично: «Ты, бля, что делаешь? Ты себя в зеркале видел?» С ним всегда так безнадежно разрывает от желания быть последним мудаком и окружать любовью и нежностью в той степени, когда от нее начинает откровенно тошнить. И не понятно, что ценит больше, что лучше. Отвечать ничего не хочется, и голова сама откидывается на неудобную спинку, пока рука двигается в размеренном ритме, а дыхание сбивается. Из-под ресниц можно наблюдать, как спустя целую вечность Франко, кажется пойманный в замешательство, что-то для себя решает и встает с кресла. Подходит ближе, коленями касаясь мягкого светлого ковра, скользит пальцами по голени, осторожно расшнуровывает ботинки, опирается подбородком о колено и медленно дотрагивается пальцами до запястья, отвлекая, притягивая к себе. От рук пахнет кровью, железом, пылью, но теплые сухие губы накрывают пальцы, и разбитые костяшки упираются в линию слегка искривленных крепких зубов Ману. До странного, тянущего ощущения. До желания огладить подушечками пальцев теплый и шершавый язык, оценить остроту клыков, коснуться неба за верхними зубами. Упереться большим пальцев подбородок, почти болезненно, поднимая чужое лицо на себя и встречаясь с прищуром глаз. Очень хочется что-то сказать, как и в прошлый, как и каждый раз, по не получается. Франко смеется, целует ладонь, и склоняется над чужими бедрами.
я люблю тебя. и их люблю. спасибо, что ты у меня есть.
ночные снайперы - куба. mp3Это вроде детские мечты, знаешь? Когда хочется, чтобы снег был теплым на ощупь, и не таял в ладонях. Когда интересно, какого это, держать в ладонях солнце – ведь оно такое маленькое в необъятном пространстве неба. Арману кажется, что Миша нелегально увез с Кубы часть яркого солнца, светящего над белоснежными пляжами и зелеными волнами, когда они покидали столь полюбившиеся сердцу берега и возвращались в холодные и неприветливые каменные джунгли мегаполиса. Арману кажется, что солнце сияет в Стево ярче, чем над стеклянными высотками, когда тот улыбается. Улыбается ему, и этот особенный изгиб рта впечатывается в память. Впечатывается каждое прикосновение, улыбки, смех, ласковые жесты широких ладоней – и дышать становится чуть труднее, и приятно сводит где-то в солнечном сплетении, отдавая слабой болью в ребра. Приятной болью. Как будто бы солнечные лучи проникают внутрь, а внутри – километры холодной воды, и чудовища с гибкими щупальцами и слепыми глазами. Но Миша, конечно же, не боится никаких чудовищ. Он вообще ничего не боится, и он такой уверенный, он такой спокойный, он такой настоящий – что сложно не прижиматься к его ровно вздымающемуся боку, не вдыхать запах дорого парфюма и табака: рыжее чудовище совсем не может без своей трубки. А еще он не может без Армана, и это – секрет. Миша не особо задумывается над своими действиями, не просчитывает шаги, не идет по минному полю – все так, как есть, все так, как правильно, все так, как нужно. Так просто, что не нужно притворяться, не нужно играть тысячу ролей, не надо пытаться быть всем – и так уже стал. Стал героем, стал рыцарем. Таким, который спасает из плена, который целует ладони, умеет быть нежным, способен стать грубым, но ни на секунду не перестанет любить, ни за что не предаст, ни оставит в одиночестве. Первый снег выпадает к концу ноября, когда на всех проспектах и пересечениях улиц уже начинают потихоньку устанавливать ели и украшать витрины магазинов всевозможной праздничной атрибутикой. До праздника еще месяц, но атмосфера уже царит над заснеженным городом. Растут и падают цены, стучат по клавишам пальцы озабоченных офисных работников, звонят телефоны, но Миша отключает технику. Миша вылезает из своего кожаного кресла, которое появилось в кабинете волей какого-то модного концептуального дизайнера, оформлявшего помещение пару лет назад, и спешит на улицу, где сталкивает с Арманом. Тот хочет возмутиться, тот хочет поджать губы, хочет обидеться, но Стево прижимает палец к губам, улыбается, и утаскивает прочь, дальше от дверей, вниз по улице. И ему совершенно плевать на то, что за неудачной попыткой начальника сбежать, сейчас наблюдали не только секьюрити, но и кто-то из сотрудников, поток которых циркулировал между зданием и улицей. Стево улыбается, Стево гуляет с Арманом по улицам, заходит в магазины, покупает какие-то очаровательные и бесполезные вещицы в качестве подарков всем друзьям и знакомым, на которые Арсан показывает пальцем, и, в очередной раз оказываясь на морозе, разворачивается к нему и поправляет шарф. На бледных щеках Армана – румянец, а в глазах – отражается свет фонарей, но кажется, что солнце. Снег оседает на светлых волосах и ресницах, а ладони ложатся на щеки мужчины, до ощущения колющей пальцы щетины. И когда дыхание и губы касаются щек, оба понимают, насколько теплым может быть снег.
а теперь, мне очень хочется рассказать вам о главной своей проблеме: я не знаю, чего я хочу. я три года готовился к тому, чтобы поступать в строгановку, но я не имел ни малейшего представления о факультете, на котором хочу учиться, ни об учебе в целом. не то, чтобы у меня не было выбора. просто мать хотела, чтобы я шел на реставрацию. просто горелов сказал, что мне надо на средовой дизайн, и тут уже без вариантов. по сути, конечно, я бы мог настоять на своем, но своего не было. я не считаю то, что я нормально рисую каким-то своим особым даром или талантом. и я не всегда могу понять, нравится ли мне то, что я делаю. я редко бываю доволен своими работами, я вижу потребность в том, чтобы развивать умение до тех пор, пока то, что я вижу в своей голове не будет в точности изображено на бумаге, но я не мог объяснить толком, зачем. я отлично способен выполнять какие-то механические, чертежные работы, которые не требуют выдающихся способностей, но на данный момент я не могу сосредоточиться, я совершенно не могу заставить себя начертить этот фонарь, хотя на все у меня было, по сути, две недели. я уделяю слишком мало времени всей рутине, меня отвлекают внутренние переживания. меня добивает то, что при всем моем желании быть самым лучшим я все равно оказываюсь в самом конце всех мыслимых и немыслимых рейтингов. и тут, конечно, можно винить всех вокруг, ну, так, как это делают в утешение. вроде как преподаватели в твоих положительных оценках ни коим образом не заинтересованны, и вообще, раз учишься на основе договора - на тебя всем плевать еще больше, чем на остальных, и так далее, и тому подобное. но все ранво я упираюсь в мысли о собственной неспособности, недостаточной одаренности.