А мне сегодня сон приснился. Они мне часто снятся, но такие абсурдные, что в школе с одноклассницей мы постоянно над ними смеемся. Но сегодня я проснулся от этого_псевдо_ночного_кошмара, когда минутные стрелки замерли на отметке четыре утра. И я долго лежал, вцепившись пальцами в простыни, смотря в потолок и приводя дыхание и сердцебиение в норму. слишком ярко. Слишком неожиданно.
если бы меня спросили, сколько было времени, то я бы не ответил. минутные стрелки замерли по нулям, а по моим ощущениям тогда было самое настоящее весеннее утро, тяжелое, тоскливое и пасмурное, такое хмурое, что невольно хочется, как маленькому ребенку, показать ему язык. я помню это небо, со слабыми молочно-белыми проблесками, которое лежало на крышах окрестных многоэтажных жилых зданий. а, может быть, и не жилых: я бы не удивился, если бы, заглянув в одно из окон, увидел бы только серые, бетонные и холодные стены. тогда, знаете ли, все было невыносимо серым и тусклым: и дома, и небо, и грязный снег, и асфальт. и лед на лужах, будто бы кто-то из ночных часовых неожиданно заснул на своем посту, и один из северных ветров проник в это полусонное почти весеннее остановившееся сердце огромного мегаполиса, одевая лужи и землю в серые ледяные одежды.
неожиданно, дверь одного подъезда крайнего дома распахнулась, и из дома вышел странный мальчик. и я до сих пор не могу понять, видел ли я его глазами или оставался посторонним наблюдателем. но в одном я уверен точно: я был им.
мальчик был таким снежным, таким ослепительно-белым, что можно было ослепнуть, глядя на него. он слишком не вписывался в этот унылый серый пейзаж. я не могу вспомнить, были ли на нем были белоснежные брюки и свободная белая рубашка или же он просто замотался в белоснежную простыню. но я точно уверен, что одежда полностью закрывало его тело: видны были лишь тонкие светлые кисти и босые ноги. я не уверен, но ему было холодно. я долго не мог разглядеть его лица. у него были светлые волосы. нет, я не смог бы назвать его блондином, да и седым он тоже не выглядел. и даже не серебряным. просто у него были длинные, слегка взъерошенные, неаккуратно постриженные волосы. белые. снежные. как и он сам. я не помню, видел ли его глаза. но если и не видел, я могу предположить, что они были совсем серыми, прозрачно-серыми, и пустыми, и глубокими одновременно. но его зрачки, совершенно точно, не среагировали на свет, как только он вышел на свет. если бы я был врачом, я бы смог с уверенностью сказать, что он уже не_живой. а еще, у него была белоснежная кожа. он был таким белым, таким хрупким, таким снежным, что я боялся дышать, что бы он случайно, почувствовав мое дыхание, не рассыпался на сотни снежинок. но находясь на расстоянии от него я чувствовал невыносимый холод. сковывающий и парализующий.
он стоял на ступеньках, будто раздумывая. а потом спустился по ним, и, ступая босыми ногами по асфальту, пошел в неизвестном мне направлении. я следовал за ним тенью, я невольно поражался его движениям. они были угловатыми и резкими, как у марионетки, но я точно знал, что у него нет этих 'ниточек', которые бы его направляли. а может, это было и именно из-за их отсутствия? мальчик ступал по холодному асфальту, его голова была поднята вперед, будто он что-то видел, там, вдалеке, но как бы я не напрягал свои глаза, я не мог различить ничего, кроме серой туманной полудымке. неожиданно, я услышал треск. треск, с которым ломается лед на луже, стоит только наступить на него. я поднял взгляд, и увидел картину, которая заставила мое сердце сжаться в груди: дорога неожиданно оборвалась, а под ногами впереди идущего героя моего сна появился лед, припорошенный рассыпчатым снегом. я почти что ослеп, когда моих глаз коснулась эта отравляющая белизна. и я готов был скулить, и разворачиваться назад, и бежать, - обратно, в серый мертвый город, лишь бы только дальше, дальше. но я не мог пошевелить даже кончиком и пальца и из легких не вырывалось даже хрипа.
треск льда.
шаг мальчика.
неожиданно-контрастно, как на бесконечных готически-депрессивных картинках, но слишком реально - кровь. на снегу. на льду.
я не понял, испугался ли мальчик, понял ли он вообще. что происходит, но он так же угловато-неловко продолжил свои движения, вперед, а меня, не смотря на то, что тело оставалось на месте, тянуло вслед за ним. и я был, будто бы и рядом с ним, и наблюдал издалека, и, одновременно, видел его собственными глазами.
треск.
треск.
треск.
из тонких трещин на льду, словно из порезов, начинала, незамедлительно, струиться кровь. алые потоки. я видел, как ее брызги окрашивали край его одеяния, и как контрастировала с его белизной. я видел, как широко распахнулись его глаза, и я почувствовал будто бы боль: наверняка она, эта алая и живительная во всех смыслах жидкость, была слишком горячей для него. она обжигала.
мальчишка побежал. треск, с которым ломался под каждым его шагом лед отчетливо отдавался в моем мозгу, и раскатывался по всему пространству гулким и звонким эхом.
иногда, алые струи тонкими фонтанчиками устремлялись вверх, и тогда, на белоснежном снежном мальчике оставались их следы, растекающиеся по ткани и пропитывая ее, рисуя зловещие узоры, складывающиеся в неизвестные символы - знамения. он не проронил не звука. я не уверен, дышал ли он. но я помню, как с каждым разом его глаза распахивались все шире, но зрачки оставались все такими же, и я, как бы не силился, не смог бы прочитать, был ли в них панический страх или азарт. но что-то мне подсказывает, что там не было ни того и не другого.
и неожиданно все кончилось. мальчик споткнулся. я был поражен этим фактом: на ровном месте постоянно падаю я. но такое создание, как он - просто не могло. но так или иначе, я видел, как его тело вытянулось в струнку, и как он упал, почему-то, на спину. странно, я уже не слышал ломающегося льда под упавшим телом. я пару мгновений, если не меньше вглядывался в его лицо. сомкнутые плотно белоснежные веки и губы. тонкую алую полоску на левой щеке, на белоснежную ткань, испачканную кровью. странно, но там, где кровь не испачкала ее, она сохранила туже самую белизну.
а потом, неожиданно, мои глаза раскрылись, и перед ними был всего лишь обитый чем-то потолок моей собственной комнаты.