я не знаю, что это. когда-нибудь допишу.
#1
Четыре стены – это четыре стороны света. Окон нет, а дверь заперта снаружи. Стены отнюдь не мягкие, головой о них не побьешься, но он и не будет. Три раза в день приходит врач. У него холодные рыбьи глаза, как и у полной медсестры, от которой пахнет кошкой. Раньше он боялся, а сейчас привык. Ему измеряют пульс, тыкают в вены шприцами, сыплют в горло таблетки. Круглые и белые, в сладкой оболочке. Врач качает головой, и в карте некого Кая Бельмора пишут, что состояние без изменений, и в следующий раз дозу препаратов надо увеличить. Кай Бельмор, возможно, даже не знает, что это – его имя. И про то, что вокруг него происходит. Про то, что он провел здесь, в этой тесной – язык не поворачивается назвать сию каморку палатой – каморке последние полгода своей жизни. Что он два раза пытался покончить с тобой. Что в карте слишком много всяких диагнозов, среди которых борются за первенство шизофрения и маниакально-депрессивный психоз. Буквы заходят на буквы, сворачиваются в воронку. Вот так они борются на бумаге, а у него самого – все спокойно.
Четыре стены – это четыре стороны света. Обычно, он смотрит на север. Там у него стоит кровать – решетки и жесткий матрас. На востоке стоит обшарпанная тумбочка. В ее ящиках – много исписанных листов бумаги. Она мягко шуршит под пальцами, когда Кай берется ее перебирать. Буквы и рисунки. Птицы и портреты. Где-то на грани сознания он еще помнит, что это все его. Что когда-то он рисовал. Сейчас у него нет ни ручки, ни карандаша, ни бумаги. Острым краем можно порезать вены. Острием – выколоть глаз, прорвать ткани так, что корпус из дерева или пластика вонзится в мягкие ткани мозга. И, разумеется, никого не интересует, что лицо, у которого вместо глаз кровавые дыры – старый кошмар, от которого нельзя укрыться. Он же сумасшедший. На стене, там же, на юге, висит картина. Вернее, не картина. Картина – это когда в рамке, на гвоздике в гостиной. А тут – вырезка из журнала, поблекшая от времени и пыли. Она намертво приклеена скотчем. На ней нарисовано море и чайки. Корабль прячет за горизонтом, и юноша ждет, когда он наконец-то выберется из своей мертвой зоны. Дверь на западе. Но он даже не подходит к ней.
Четыре стены – это четыре стороны света. В пределах одной комнаты очень легко придумать собственный маленький мир. В нем даже есть солнце: лампа, прикрученная к потолку. Она включается и выключается по часам, но часов в этой комнате нет, а Кай даже не пытается их считать.
На востоке не хватает чашки кофе.
На севере белье меняют раз в неделю.
На юге одежда затерта до дыр.
С запада приходят трижды в день.
Единственная проблема его в том, что сам он – центр мира. И что куда бы он не шел, положение вещей не изменится. Но он об этом не знает, и снова пальцем по полу чертит новые маршруты.
Завтра попробует снова.