давай мы с тобой доведем друг-друга до последний грани отчаянья. мы начнем, конечно, с того, что будем подолгу разговаривать по аське, а потом обменяемся номерами телефонов и будем перекидываться смс-сообщениями, без всякого даже смысла; потом просто незаметно для себя будем думать друг о друге, случайно и неосознанно, писать имена\ники друг-друга на листке бумаги в моменты безделья, и только много времени спустя, захлебываясь слезами – на собственной коже лезвием. давай засыпать только с мыслями о друг друге, игнорируя все расстояния, и ворочаясь в простынях шептать имена, наши имена, будем чувствовать дрожь по телу, стоит только заслышать имя, и бежать по улице за человеком, чем-то напоминающего кого-то из нас. Давай мы будем задыхаться и рыдать около монитора компьютера в те моменты, когда не будет возможности коснуться или даже просто услышать, а потом, просыпаясь рядом в одной постели называть это все л ю б о в ь ю.
оно ворвалось в мое тело неожиданно-резко, так, что голова закружилась и я начал задыхаться; оно скользила по венам и артериям, превращая кровь в лед, я отчетливо помню, как, дойдя до кончиков пальцев развернулось, оставляя изнутри их порезы как от лезвия. Оно закрывало мои глаза, вырывало из них зрачки, оставляя только зимнюю ночь и хороводы снежинок, и блеск далеких фонарей за индевевшими стеклами, что были расписаны узорами. оно медленно поднималось вверх, оно вцеплялось зубами в нежное место на стыке всех нервов, вгрызалось, будто пытаясь вырвать. а я не мог не то, чтобы закричать, но и просто заскулить. оно прошло насквозь, и метнулось к сердцу, так, что я почувствовал непередаваемый холод во всей грудной клетке. оно не смеялось, не плакало, не шипело, оно было беззвучно-молчаливо, оно без единого звука обвилось вокруг моего сердца, сжав его своими когтистыми лапами, а хвостом - продырявив легкое. левое легкое. а потом успокоилось, свернулось калачиком и заснуло. Моя любовь всегда была like winter.
я буду молиться за тебя бог услышит в подъездах курить писать твое имя на крышах во дворах миллионки прятаться смотреть через мутные стекла пока еще губы шевелятся пока еще не сдохла
я буду молиться за тебя богородица внемлет пускать самолетики смотреть как они ударяются в землю складывать душу в журавликов оригами искать точку опоры [не находить] врастать в невесомость ногами
я буду молиться за тебя сыне божий грядеши асфиксия рассудка и поэтому меня не утешить стоп-кадр за пением осанны японское море в решете на небе [теперь] только и разговоров что о тебе… (с) А.Л.
честно. я думал, что сдохну сегодня ночью. острая боль, пронзающая легкие, из которых судорожно вырывается сухой хриплый и тихий кашель, и задыхаешься, и ворочаешься в жарких простынях и везде видешь тени - на стенах, на потолке, на полу, они скалят на тебя свои клыки, намериваясь вцепиться в глотку.
слабый тусклый солнечный свет скользит сквозь шторы в пустую комнату. лучи по столу, по карандашам разной мягкости из старой kon-i-noorовской коллекции, по растушевке и листу бумаги. снова простреленный лоб и пятна крови на портрете одного и того же мужчины.